Кто чем увлекается - а я записываю свои наблюдения за собачками. Постепенно эти истории накапливаются. Их уже даже больше, чем представлено здесь.


1. ЗНАКОМСТВО

Заостренная лисья мордочка, аккуратный черный носик-пуговка, крутой лобик, ушки торчком. Два блестящих черных глаза смотрят внимательно и опасливо: что-то ждет меня? – в то время, как сам щенок замер в руках хозяйки и похож на куклу. Принимаю из ее рук в свои – никакого сопротивления. Кукла. Тельце невесомо, пальцы тонут в пуху – нежно-палевом, с акварельными переходами в серый, мне на первый взгляд показалось, что пух этот – сантиметров десять длиной. В комнате помимо хозяев присутствуют папа и мама. Папа, похожий на огненно-рыжий шар, – мужчина серьезный, он все время недоверчиво лает, хотя лая почему-то не слышно, звуки, которые льются с его лисьих губ, скорее напоминают птичий щебет. Мама – светло-кремовая, вылинявшая, растерявшая весь подшерсток в трудном подвиге материнства, – полная противоположность суровому супругу, вся она – порыв, вся – страсть. Когда я сажусь в кресло, она тут же оказывается на соседнем диване и кажется даже на спинке кресла, скачет вокруг, норовит лизнуть меня в губы. Минут за десять, что мы с хозяйкой обсуждали мое будущее приобретение, безжизненная пуховая кукла в моих руках, кажется, решила, что я – ничего, и начала выражать знаки благосклонности тем же способом, что и мама. Столь бурного выражения чувств мне до сих пор видеть не приходилось, хотя это уже пятая собственная собака в моей жизни, не считая знакомых. Где-то в голове у меня проклевывается цитата, кажется, то ли из Конрада Лоренца, то ли из Фарли Моуэта (была у меня любимейшая книжка, где оба они – под одной обложкой): «Лизать уголки рта – знак приветствия у молодых волков». Да, ведь эта игрушка, и правда, имеет какое-то отношение к волку.

В первый раз я ее не забирала – ей еще должны были поставить клеймо. Следующая наша встреча состоялась через три дня. На этот раз я уже приехала забирать ее. Она меня, конечно, уже забыла, и вновь в руках – безжизненная кукла. Прячу за пазуху, под дубленку. Покорное тельце растворяется под овчиной, в тепле; веса маленького существа я не чувствую совсем. Однако остренькая лисья мордочка с черными, внимательными глазами выбивается наружу и безмолвно наблюдает невиданные чудеса, открывающиеся ее взорам. Всю дорогу до дома – ни звука, ни движения.

Дома ей уже приготовлена «детская» и «приданое»: в кухне закрыты все щели, запрятаны провода, под стулом размещена уютная лежанка – самая маленькая из тех, что можно было купить в зоомагазине, кошкам такие покупают, лежанка застелена белым полотенцем. Две пищащие игрушки: белый ежик и оранжевый поросенок, желтый теннисный мячик, косточка из жил, плоская голубая пластмассовая миска для воды – скромная собственность новой жилицы. Под другим стулом – пеленка для туалета.

Две «подруги дней моих суровых» – тринадцатилетняя кошка Дульсинея и одиннадцатилетняя собака Лика (рыжий английский кокер) сильно взволнованы. Как-то примут? Лика ладно, она компанейская, покладистая, а вот Дуся… Дуся – наверное, единственный «человек», который может мне что-то запретить. Самая суровая ее заповедь: «Кошка в мире есть только одна и эта кошка – я». Даже если на несколько дней, на передержку, в дом вносилось отродье кошачьего племени, моя повелительница надолго объявляла мне бойкот. Но это – с кошками. Все остальное – например, собаки – просто «гадость». Неся домой щенка шпица, я трепещу: главной заповеди, вроде бы, не нарушаю, но – как знать?.. Меня встречает суровый взгляд исподлобья, из-под нахмуренных полос: «Знаешь, хозяйка, я была о тебе лучшего мнения!»

Лика заинтригована еще с начала обустройства кухни. Кухня была когда-то и ее «детской» (на двери тогда висела табличка: «Осторожно: собака!» – т.е. «не раздавите собаку»), под одним из стульев – ее бывшее место, на котором она по-прежнему прячется, если виновата. Устраивая место для малышки, я поместила его в другом углу. Но сразу знакомить ее со «старушками» я не стала – по карантинным соображениям.

На новом месте щенок вновь повел себя с обреченной покорностью: забился на свое место и замер. Я оставила ее на некоторое время – отдохнуть и привыкнуть, но и через полчаса она по-прежнему лежала, уткнувшись в полотенце – но не спала, а все смотрела внимательными черными глазами. Прямо какой-то Мцыри собачьего рода:

…Но в нем мучительный недуг
Развил тогда могучий дух
Его отцов. Без жалоб он
Томился, даже слабый стон
От детских уст не отлетал…

Недуга, слава Богу, не было, но могучий дух отцов – налицо. И какая-то неподдельная скорбь дикого зверька, обреченного стать человеческой игрушкой. Таково было первое впечатление.

Первые два-три дня новая жилица осваивала пространство сантиметров по тридцать в день. Словно какой-то магический круг для себя очертила, за пределы которого – ни-ни! Как-то раз сделала я ей игрушку: проткнула иглой маленький мягкий мячик, привязала на веревку, получилось что-то вроде любимой котячьей забавы – бантика (в бантик мы с ней тоже играли). Забрасываю этот мячик на веревке – щенок устремляется за ним. Но если мячик упал за пределы магического круга, останавливается на его границе и смотрит. Близок локоток, да не укусишь. Один раз, правда, сообразила: мячик-то на веревке! Приподнялась, ухватила веревку и притянула игрушку к себе.

То, что начиналось за закрытой кухонной дверью, щенок, по-видимому, считал параллельным миром, в котором, уходя, растворялось высшее существо – я, и не выражал недовольства, когда я уходила. Но через несколько дней я вынесла ее в комнату. Старушки заволновались. Дуся понюхала, поморщилась и отвернулась – как кажется, с облегчением: «Слава Богу, это, по крайней мере, не кошка!» Лика тоже понюхала, вздохнула и тоже отвернулась, приняв свою любимую позу – распластавшись, как лягушка в воде: «Слава Богу, это не собака!» А вот Дашка, обнаружив, что в параллельном мире тоже можно жить существу обыкновенному и что там уже живут два весьма привлекательных существа, с которыми, должно быть, очень интересно играть, потеряла покой и почувствовала, что кухонное заточение ущемляет какие-то ее исконные, неотъемлемые собачьи права. Теперь, если она слышала, что за дверью кто-то шевелится, – даже ночью – то принималась сначала поскуливать, а потом прямо-таки плакать навзрыд, тоненько повизгивая.

После выхода из магического круга освоение всей остальной квартиры пошло темпами самыми стремительными. Обреченно-гордый «Мцыри» очень быстро превратился в храброго «вождя краснокожих», и носился из комнаты в кухню так, как будто у него вместо хвоста пропеллер, издавая грозный звук «у-рр», к большому неудовольствию Дуси и Лики. Дуся, поняв, что странное существо, не кошка и не собака, выпущено на ее территорию, и, судя по всему, насовсем, поначалу объявила бойкот и отказывалась находиться в одной комнате с непрошенным гостем. А Лика, – моя бесстрашная Лика, которая никогда не боялась даже больших собак и в молодости могла запросто отразить нападение овчарки и бультерьера, – теперь, поджав хвост, по стеночке пробиралась в какое-нибудь безопасное место и там держала оборону, глухо рыча, или же вставала в позу памятника собаке и старалась притвориться бронзовой. Тем не менее в Лике малявка сразу признала старшего товарища, бегала за ней хвостиком и, чтобы дотянуться до ее морды и засвидетельствовать свое дочернее почтение, половину времени проводила на цыпочках, ибо только в таком положении могла общаться с ней «на уровне».

Лика, как оказалось, доживала последние месяцы. Но за время, что они с Дашкой прожили вместе, мне понравилось иметь в доме двух собак. Все-таки маленькие шпицы – нехлопотные зверушки, их хочется иметь несколько, как рыбок в аквариуме. Когда стало ясно окончательно, что Лика не поправится, и Дашкины игривые приставания стали ее донимать и раздражать, я завела Дашке подружку, которая, кстати, все пространство освоила за один день и уже с первого дня во всем была совсем другая. Это был, так сказать, подарок на Дашкин полугодовой «день рожденья».

Действительно, это отвлекло внимание от угасающей Лики, а вскоре вместо одного кокера стало у меня два шпица. Вот так веселое и грустное соседствует в нашей жизни. Что же касается Дуси, то она к каждому новому члену семьи привыкала примерно по полгода. Через четыре месяца после Баси появился у меня еще и персидский котенок Кир. Принять его Дульсинее было и есть значительно сложнее, и вообще все это «племя младое, незнакомое» она ненавидит лютой ненавистью, но ничего, все как-то уживаются, хотя отношение в маленьком зверином «коллективе» бывают подчас столь драматичны, что и людям впору. Об этом - следующие рассказы.

2. СОБАКА НА СЕНЕ

Даша – малоежка и гурманка, и притом ярая собственница, в жизни руководствуется тем принципом, который раньше называли готтентотской моралью, а сейчас – двойным стандартом, короче: «Если косточку отбираю я, то это хорошо, если отбирают у меня – это плохо». Бася – большая любительница покушать, со своей собственностью расстается так же легко, как отбирает чужую. Впрочем, отобрать у нее можно разве что игрушку, для хранения же съестных ценностей у нее есть надежнейший сейф – ее собственное кругленькое брюшко. Каждый сеанс кормления превращается в маленькое захватывающее состязание, в котором у каждой участницы своя цель, а звуки, издаваемые ими, вкупе с мимикой и движениями очень легко переводятся с собачьего языка на человеческий.

Итак, на старт, внимание, марш! Миски с сухим кормом выставлены. Даша старше, поэтому первая миска вообще-то полагается ей, но у Баси столько азарта, что какую из мисок не поставь первой, возле нее окажется она. «Если есть быстрее, - читается на ее мордашке, - то можно зажевать не только мою порцию, но и Дашкину!» Все ее тело напряжено, как у участника Олимпийских игр, лапы широко расставлены, она спешит так, как будто хочет поставить мировой рекорд.

В это время Даша лениво подходит к миске, брезгливо нюхает ее, пробует на зуб один сухой шарик, отворачивается и уходит. Ее позиция тоже предельно ясна: «Если есть как можно медленнее, можно здорово позабавиться, а мое от меня не уйдет!» Она отходит от миски. Пока Баська ест, в запасе есть две-три минуты, можно даже сходить в другую комнату, главное не пропустить момент, когда она кончит.

Долго ждать не приходится. Баська съедает свою порцию и устремляет алчущий взор на Дашкину миску. Дашка, стоящая в стороне, слегка морщит верхнюю губу: «Не твое, не замай!» Баська замирает на почтительном расстоянии. Дашка подходит к миске и начинает лениво грызть ненавистные шарики. Съедает несколько штук и отходит. Баська с надеждой устремляется к миске: «Все? Кончила?!» – Дашка морщит губу сильнее, из глубины ее узенькой груди исходят басовитые рокочущие звуки: «А это тебя не касается, кончила я или нет. Миска – моя. И не смей ее трогать!» Затем поворачивается и… уходит из кухни в коридор. Бедная Баська остается в душевных терзаниях. Заветный трофей так близок, но Дашка запретила к нему прикасаться. Она повизгивает в нетерпении, изливая вопли сердца в скулящих звуках: «Ну, отдай! Ну, мне ТАК хочется!!!» Дашки нет – десять секунд, двадцать, тридцать. В конце концов, не выдержав, Баська бросается к миске и начинает заглатывать ее содержимое с азартом ликования. Но тут на нее налетает рыжая шаровая молния. Далее слышится лязганье зубов и непереводимый собачий фольклор. Но схватка продолжается недолго. Никто никого даже не сбивает с ног – обе только поднимаются на задние лапы. Затем Дашка подходит к миске, опустошенной примерно на одну треть, и вновь начинает лениво жевать. «Я эту гадость терпеть не могу. Но чтобы она не досталась тебе, я ее все-таки съем!» Баська сидит рядом и издает стоны, должно быть, подобные тем, которые издавал в мрачном Аиде наказанный богами царь Тантал, когда ветки со спелыми плодами, ускользая из его рук, взмывали над головой. Дашкина трапеза продолжается минут десять. В конце концов миска оказывается пуста. Баська с робкой надеждой подходит обнюхать, но – увы! Ничего нет.

После этого обе собачки идут отдыхать, каждая на свое любимое место. Даша ложится на подушку на кровати, Бася прячется под кровать и одним глазком глядит на мир из-под покрывала. Каждая, видимо, обдумывает проведенный раунд. Обе вполне довольны. «Ну что ж? – думает Бася, – все-таки кое-что мне перепало. Будем тренироваться дальше». «Ну и физиономия у нее была, когда я доедала последний шарик! – думает Даша. – Завтра я не только отойду от миски, но еще полежу на диване, и пусть только попробует сунуться! Ох, и почему нам все время дают эту гадость? Я согласна на первое, второе и третье, как у людей. Но чтобы давали нам на первое – те замечательные куриные косточки, какие мы находим на бульваре (потрясающий вкус, только проглотить почти никогда не удается!) На второе я съела бы сыр, целый ломоть, а то нам его дают так редко и такими маленькими кусочками! А на третье – ну, хотя бы собачий шоколад, только целую пачку! Но нет… Размечталась… И что-то… под ложечкой засосало!... Пойти что ли, огурчика поклянчить?»

Еще истории - №№3-9
Еще истории в нашей теме на форуме ВКВШ
Назад
На главную